Рифкат Исрафилов: «Со зрителем у меня особые отношения»

Смешные, ироничные, серьезные, трагичные — какие бы спектакли ни ставил областной театр драмы, равнодушными они никого не оставляют. «В Оренбурге интеллектуальный зритель. У него и требования, и духовные запросы очень высокие», — убежден художественный руководитель театра народный артист РФ Рифкат Исрафилов. Задача любого спектакля, по его мнению, дать человеку положительный эмоциональный заряд и толчок для развития мысли. 6 августа Рифкат Вакилович отметил 80-летний юбилей. И с ним практически совпал еще один – 25 лет работы на оренбургской сцене.

 И в Голливуде — Станиславский

— Рифкат Вакилович, для оренбургского театра драмы очередной ренессанс начался с вашим приходом в 1997 году. А для вас какой период в творческой биографии наиболее значим?

— Вряд ли я смогу разделить их по значимости. После окончания актерского факультета Уфимского училища искусств играл на сцене Башкирского академического театра. Помню, в роли юродивого такие эмоции выдавал, аж голова болела от напряжения. Сейчас я знаю, что на сцене плакать нельзя: плакать не трудно, труднее мыслить. Артист должен дойти до предела эмоциональной энергетики и держать этот предел, что всегда гениально делали Смоктуновский, Ульянов, с которым я впоследствии дружил долгие годы…

Я понял, что надо учиться дальше, в Москве. Поступил в ГИТИС, где конкурс был 136 человек на место. Там пришло настоящее осознание профессии актера и режиссера. Благодаря замечательным педагогам — Андрею Алексеевичу Попову, Анатолию Васильевичу Эфросу и, конечно, Марии Иосифовне Кнебель, которая Станиславского знала с детства. То есть его принципы мы получили из первых рук. Весь театральный мир сегодня пользуется системой Станиславского. Некоторые режиссеры говорят, будто бы он устарел. На что я отвечаю – а жизнь тоже устарела? Система Станиславского — это жизнь на сцене, она направлена на то, чтобы зритель стал соучастником создания спектакля. Лучшего пока не найдено. То, что мы видим в выдающихся фильмах Голливуда, – это его психологическая школа. Помню, еще в советские годы с Михаилом Ульяновым посмотрели «Ромео и Джульетту» в Мюнхенском театре. Этот спектакль произвел на нас большое впечатление, решили встретиться с постановщиком. Он пришел и стал говорить на русском, оказалось, что учился у Марии Иосифовны Кнебель.

— Любой актер может эту систему освоить?

— Нет, к великому сожалению. Это может сделать только талантливый актер. Он должен поверить в предлагаемые обстоятельства, данные автором и режиссером, пропустить ситуацию через себя и прожить ее. Тогда возникает эмоциональный заряд, который поступает в зрительный зал. Но важно, чтобы душевный строй личности актера совпал с той струей, которая есть в персонаже. Если те, кто играют Ромео и Джульетту, не любят друг друга, то что бы ты ни выстроил, ничего не получится.

В Оренбурге не делят по квартирам

— После 20 лет руководства Башкирским академическим театром драмы у вас было немало предложений из разных регионов России. Почему выбрали Оренбург?

— Он ближе всего от Уфы, где у меня были студенты. Они оканчивали 3-й курс, не хотелось оставить их на полпути. А тут всего 370 километров, я продолжал заниматься с ними еще полтора года. Хотя когда посмотрел первый спектакль в Оренбурге, был в трансе. Артисты просто озвучивали текст. Так не играли уже давно. Первое желание было уехать обратно. На что тогдашний начальник областного управления культуры Владимир Флейшер сказал: возьми и делай свой театр! Я ответил, что это возможно только в том случае, если мы откроем в Оренбургском институте искусств актерский факультет и будем воспитывать свои кадры. Потому что артисты с биржи труда не лучший вариант: как правило, они кочуют из театра в театр. Слава богу, у нас все получилось. И сегодня в труппе наряду с мастерами сцены работает очень одаренная молодежь.

— Думаю, многие помнят «Дон Жуана», который презентовал вас как режиссера оренбургскому зрителю.

— Выбор пьесы зависит от жизненной позиции режиссера, тех принципов, которые он защищает. «Дон Жуан» Мольера – хороший, испытанный драматургический материал. А главное, что я увидел артиста, Олега Бажанова, который подходил на главную роль. И тогда приехал в Оренбург Сергей Кунин – я почувствовал, что он может Сганареля сыграть. Так и с «Ричардом III», где играл Олег Ханов, было. Все зависит от артиста, который либо сможет поднять эту глыбу, либо нет.

Кстати, наш «Дон Жуан» претендовал на Госпремию, все 29 членов комиссии голосовали за оренбургский театр. Не хватало только подписи председателя Олега Табакова. И тут умер драматург театра Ленинского комсомола. Решили, что надо отметить человека, ушедшего из жизни, а у меня еще все впереди. В мире театра такое не редкость.

— Когда вы поняли, что это ваш театр и вы готовы в Оренбурге работать долго?

— Я благодарен судьбе, что она так распорядилась. Оренбург уже родной для меня город, где не делят людей по национальным квартирам. Это тоже очень важно, чтобы человек чувствовал себя как дома. Здесь я смог создать свой театр, который признан одним из лучших на российском театральном пространстве. Это не мои слова, а отзывы критиков, которые смотрят наши спектакли. Алексей Барташевич, знаменитый шекспировед, после «Ричарда III» сказал, что за последние 20 лет такой постановки великого трагика не видел. А после показа спектакля «Милые люди» в Уфе члены Союза писателей вышли на сцену заплаканные и поклонились артистам, выражая благодарность. Или реакция критиков на «А зори здесь тихие…» на фестивале в Вологде: мы много видели спектаклей по этому произведению, но ни один не потряс настолько.

— Вы воспитали не одно поколение актеров. Можете назвать тех, в кого вложили свое мастерство, талант, душу и не жалеете об этом?

— Я это стараюсь дать каждому. Например, мой уфимский студент Борис Круглов сегодня заслуженный артист РФ, его супруга Алсу Шамсутдинова, Максим Меденюк, Сергей Шахмуть… Из нового поколения Юля Ковальчук просто феноменально работает, как и другие молодые артисты труппы. Они отдают себя полностью творчеству, что очень важно. Я могу назвать всех, кто сейчас работает в театре.

— И важно, что они не уезжают искать счастья в столице. Чем их удерживаете?

— Думаю, творческая линия театра их устраивает, мы стараемся занять всех, насколько это возможно. Недавно участники спектакля «Собака на сене» — Максим Меденюк, Альбина Демченко, Эдуард Султанбеков, Татьяна Вдовина получили губернаторские премии. Они действительно прорвались очень мощно, эмоционально и по мысли.

В комедии как по тонкому льду

— Вам приходится подстраиваться под вкусы публики? Ведь не секрет, что для многих зрителей театр – это просто возможность развлечься.

— Со зрителем у меня особые отношения. Знаменитый театральный режиссер Георгий Товстоногов в последнем интервью рассказывал про поездку в Гамбург со своим спектаклем. В свободное время он пошел в театр по соседству посмотреть мюзикл – играют отлично, буря аплодисментов. Потом в другой — играют плохо, а народ еще больше аплодирует. Здесь только на вкус зрителей нельзя ориентироваться. Бывает, зрители плачут, смеются и даже кричат на моем спектакле, а я вижу, что артисты попросту кривляются. Когда играешь комедию, всегда идешь по тонкому льду: чуть-чуть переборщил — и все. Может быть, кому-то это нравится. Но на фестиваль такой спектакль ни за что не отправлю – побьют.

— Вы отметили, что на поводу у зрителя не идете. А классику он готов принимать?

— «Земля Эльзы» – сложный спектакль, при этом очень популярен у зрителей. Менталитет их меняется в лучшую сторону. Да, жизнь сложна, хочется отдохнуть, развлечься. Но и трагедия «Ричард III» у нас пользовалась большим успехом. Живой театр берет за душу, иной раз смотришь и забываешь, что ты это поставил. Когда в спектакле «Любовь и голуби» сын набрасывается на отца с топором, ребята играют эту сцену так, что у меня комок в горле. При выборе постановки смотрю, какие болевые точки есть в произведении, даже в комедийном. Смех сквозь слезы – именно это обеспечивает успех. К юбилею Островского планируем поставить «Бесприданницу». Главная ее тема – предательство. Сегодня оно, как и воровство, например, стало обыденным явлением. И это разрушает личность человека. Мы как-то спорили с коллегами, в чем заключается интеллигентность? Такой человек не может нарушить общие правила, которые складываются веками. Дуэль Пушкина – я всю ее подноготную изучал, когда хотели ставить спектакль в Пушкинском музее Москвы с актером Александром Лазаревым. Смерть была для него единственным способом выйти из этой грязи. Император тогда носил в своем медальоне портрет жены Пушкина. И пятая дочь была от императора, все об этом знали. Что, он с государем на дуэль пойдет? Чтобы снять этот позор, он пошел на гибель. Отдал свою жизнь и тем самым очистил себя. И сразу замолкли все.

— Рифкат Вакилович, что готовите к наступающему сезону?

— Спектакль «Моя прекрасная леди» по пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион». Но пока ждем получения авторских прав, это очень серьезный вопрос. Материал замечательный, и главная идея пьесы тоже. Из человека можно сделать что угодно, если он попадает в хорошую среду. Возвращаясь к Пушкину: если бы он не учился в лицее, был бы талантливейшим поэтом. Но не стал бы гением. А он был окружен гениями и поднимался до высоты их мышления. Очень важно, кто тебя окружает, с кем ты общаешься. Мои однокурсники по ГИТИСу, знаменитые на сегодняшний день режиссеры, интересные эрудированные люди, на тот момент они уже окончили университеты по техническим специальностям – от инженера-кораблестроителя до военного разведчика. Люди с жизненным опытом и мышлением и педагоги такие же. Естественно, стараешься быть на их уровне. Потолка нет, но человек должен все время совершенствоваться, и тогда есть шанс состояться как личность.

Валентина Соколова