«Мы нашли тебя, дед!»

«Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой…» В нашей семье такой герой — дед Михаил Антонович Ужакин. Так случилось, что на его долю выпало две войны — Гражданская и Великая Отечественная. На первую он попал еще мальчишкой, приписав себе два года, на вторую ушел, закинув за плечи свой видавший виды сидор, 40-летним мужчиной, отцом четверых детей.

Когда сняли гриф «Секретно»

Пройдя всю войну, с сентября 1941-го по июнь 1945-го, домой не вернулся. Пропал без вести. Конечно, семья искала его. Сначала старшая дочь, потом я — старшая внучка.

История исчезновения деда была загадочной. Он сражался на 2-м Белорусском фронте. Был подносчиком снарядов противотанковой пушки-сорокапятки. За сражение под Кенигсбергом, которое произошло 28 марта 1945 года, был награжден медалью «За отвагу»: в разгар наступательного боя под ураганным огнем противника доставил боеприпасы на передовую, чем обеспечил взятие стратегически важного объекта.

В этом бою деда ранило и контузило. Из госпиталя Михаила Антоновича послали служить на военный склад в город Кинешма Ивановской области. 25 июня 1945 года, как писал его начальник, «красноармеец Ужакин был снят с котлового довольствия» и направлен в Подмосковье — на артиллерийскую базу в город Бабушкин. Со склада выбыл, на базу не прибыл.

Мы обращались во все инстанции. И отовсюду ответ получали один и тот же — «сведений не имеется». Мы не прекращали поисков. И случилось чудо! Через 63 года после Победы нашлась могила деда. Это произошло 14 мая 2008 года — в день празднования иконы «Нечаянная радость».

Мы уже и не чаяли. А точнее сказать, отчаялись. И вдруг известие: умер от ран в госпитале Арзамаса, похоронен на городском кладбище. Узнали об этом из Интернета, где создан обобщенный компьютерный банк данных, в котором содержится информация о погибших и пропавших без вести солдатах Великой Отечественной войны. Там же узнали, что он занесен в Книгу памяти Башкортостана, откуда его отправили на фронт, и в Книгу памяти Нижегородской области, где умер.

Мы с мамой загорелись идеей съездить в Арзамас. Поездка должна была увенчать наши поиски длиной более чем в полвека.

 «Жизнь за други своя»

Та поездка сохранилась в памяти до мельчайших подробностей, будто случилась вчера. Арзамас — старинный русский городок — встретил дождем. Разместившись на съемной квартире, заезжаем к фронтовику, очень деятельному человеку из городского совета ветеранов Николаю Александровичу Шеронову, с которым заочно познакомились по телефону. Он встречает с распростертыми объятиями, как родных. Отправляемся на Тихвинское кладбище. По дороге покупаем цветы. Николай Александрович тоже приобретает букет — от совета ветеранов, подчеркивая тем самым, что наш приезд вовсе не частное дело.

Идем к мемориалу: в душе борются два чувства — радость обретения и горечь утраты. Вот она — братская могила 100 на 50 метров, где покоится 346 бойцов, умерших в арзамасских госпиталях в годы войны. Среди них мой дед. На одной из плит высечено его имя.

Мама опускается на колени. Плачет: «Папа, прости. Иногда мы думали, что ты нас бросил. Но ты не мог бросить. Ты нас сильно любил. Мы тебя тоже сильно любили. Это любовь привела нас к тебе». Слезы перемешиваются с дождинками: природа будто оплакивает наше многолетнее горе. Вместе с нами плачет Николай Александрович — доблестный воин, защитник Ленинграда.

Утешает одно — упокоен дед в хорошем месте: под боком у кладбищенской церквушки, среди сосен, в которых поют птахи. Мы ведь до этого не знали, как о нем молиться — как о мертвом или как о живом. Теперь знаем, что молиться за воина Михаила надо как за «положившего жизнь за други своя». А ведь многие его товарищи по оружию до сих пор лежат в лесах и болотах, не преданные земле.

Следующая цель нашего путешествия — место, где умер дед. Когда-то в этом здании располагалась духовная семинария. Потом — ремесленное училище, где учился Гайдар. В годы войны здесь был госпиталь. Потом — обком партии. Сегодня — городская дума. История этого здания — история всей нашей страны с ее невероятными перипетиями. Заходим посмотреть здание изнутри. Высокие потолки, похожие на церковные своды, толстые стены, готовые выдержать любую осаду. Основательно строилось, на века. И вдруг Николаю Александровичу, считающему наш визит в Арзамас делом государственной важности, приходит мысль — подняться к городскому руководству.

 Мир не без добрых людей

Нас приветливо встречает тогдашний директор департамента по информационному обеспечению и связям с общественностью Марина Козлова. Рассказываем ей нашу историю. Она не может сдержать слез. И для ее семьи война стала разлучницей. Пока мы осматриваемся в кабинете — может, именно здесь была дедова палата? — появляются журналисты двух телеканалов. Как истинные профи, понимают, что такой сюжет к грядущему Дню памяти и скорби — редкая удача. Записывают наш рассказ о посещении могилы, снимают истлевшие от времени документы о поисках, начатых еще в 1946 году. Видно, как человеческое участие оттесняет в сторону их профессиональный интерес. А когда они видят пригоршню земли, которую мы взяли с могилы деда, у них наворачиваются слезы… Ни один человек в Арзамасе не остался равнодушным к нашей истории.

Из мэрии едем в Воскресенский собор, поставить поминальные свечи. Это один из самых крупных соборов России, построенный в честь победы русского оружия в другой Отечественной войне — 1812 года. Кстати, и после той войны в Арзамасе есть братская могила, где похоронены герои Бородинского сражения. Церквей в этом славном городе десять. И ни одна не пустует. А в 50 километрах от Арзамаса — Дивеево, где в Свято-Троицком монастыре упокоен Серафим Саровский — великий подвижник Православной церкви. Приложиться к его мощам и искупаться в святых источниках близ монастыря едут люди со всего мира. Совершили паломническую поездку в этот заповедный край и мы с мамой. Уезжали домой просветленными и счастливыми: дорогой нам человек обрел приют в святых местах, за его могилой ухаживают добрые люди, и вообще, здесь так красиво, как, наверное, бывает только в раю.

Потом была еще одна поездка. Мама сильно болела. И ехала прощаться с отцом навсегда. Но путешествие, в том числе и визит в Дивеево с купанием в святых источниках, возымело целебный эффект. И мы думаем о том, как бы опять навестить родную могилу.

 Все тайное становится явным

«Война не окончена, пока не похоронен последний солдат», — сказал Суворов. Наша семья окончание войны на один шаг приблизила. На этой высокой ноте можно было бы поставить точку. Но читатель может задаться вопросом: как умерший в госпитале оказался в числе пропавших без вести? Не давал этот вопрос покоя и мне. Может, дед попал на больничную койку без сознания? Чтобы добиться ясности, еще после первой поездки в Арзамас отправила запрос в Санкт-Петербургский архив военно-медицинских документов, где хранятся истории болезней раненых бойцов. Ответ пришел через два месяца. «Красноармеец Ужакин Михаил Антонович находился на излечении в эвакогоспитале с 20.06.1945 г., а с 28 июня 1945 года в военном госпитале 424 г. Арзамаса, в котором умер 15 июля 1945 года от заболевания». Далее — адрес военного склада, где он служил, и деревни, где жила его жена с детьми. Вот так оказалось, что дело не в беспамятстве деда, а в бесчестности его начальника, совравшего вдове фронтовика, лишив при этом малолетних детей пенсии по утрате кормильца.

Почему он это сделал? Знающие люди объяснили. На дворе была Победа, а зачем начальнику (читай — чиновнику) смертность на «вверенном ему объекте» в мирное время? С него бы спросили. И спросили жестко. Поэтому и соврал. Все равно, мол, правды не узнают. А мы узнали! Потому что все тайное становится явным.

Стараясь искупить чужую вину перед дедом, я делаю все, чтобы наша семья всегда помнила своего героя. Побывала в тех местах, где он стойко сражался, получив медаль «За отвагу». Пронесли с братом несколько километров по майской столице в первом «Бессмертном полку» его портрет. Но сердце все равно щемит…