Академик Александр Чибилев дал прогноз на будущие паводки в Оренбургской области

Урал в этом году – уже не та речка, которую в Оренбурге в жару можно вброд перейти. Весной он много горя принес жителям Орска и областного центра, да и летом после дождей разлив случился небывалый. О причинах нынешней большой воды, ее последствиях и прогнозах на будущее мы беседуем с академиком и научным руководителем Института степи Уральского отделения РАН Александром ЧИБИЛЕВЫМ.

Беда из 1734 года

— Александр Александрович, если говорить о причинах весеннего потопа, кто в нем больше виноват – природа или люди?

— Природа никогда не виновата! Ее надо знать, прогнозировать, с ней нужно считаться. Водохранилища на территории Челябинской области и наше Ириклинское оказались не готовы к резкому нарастанию температуры, из-за которого началось активное таяние снегов и дружно вскрылись реки. Конечно, проще, если днем тает, ночью подмораживает и паводок растягивается на две – три недели. Но порой, как в этом году, все происходит за двое суток. К таким ситуациям надо готовиться, заранее делать сброс из водохранилищ. Не сделали. Метеорологи отмечали, что снегозапасы превышают норму, почва сильно увлажнена и глубоко промерзла, но паводок прогнозировали немногим выше среднего. Действительно, трудно предугадать столь резкое потепление. И орская дамба не выдержала… Хотя потом выяснилось, что это даже не дамба, просто насыпь. Ну а ее прорыв дал волну, которая пошла уже на областной центр. Но первопричина нынешней беды кроется еще в 1734 году.

— Это когда принималось решение строить Оренбург на месте, где сейчас находится Орск?

— Да, не имелось ведь ни гидрологов, ни проектных и исследовательских институтов, а вместо карт пользовались схемами. Что Иван Кириллович Кирилов мог знать о нашем климате, находясь на Сенатской площади Петербурга? Поставили точку на слиянии Яика с Орью — вот здесь надо заложить город-крепость для контактов с Младшим казахским жузом. А уже через пару лет это поселение топить начало – потому что построили в низине, да и сразу три реки там сходятся – Орь с юга, Урал с севера и Кумак с востока, и когда одновременно они вскрываются, все заливают. Эту ошибку исправляли следующие правители края — Василий Татищев, Иван Неплюев. Оренбург перенесли, но Орск остался в регулярно затапливаемой долине.

Затопило и без рекорда

— Однако на нынешнем месте Оренбург тоже периодически оказывается в воде, и в этом году он серьезно пострадал от пришедшей из Орска волны.

— Так не надо застраивать пойму реки! В пик паводка мы ездили в сторону Орска и Илека и видели: Урал пойму не покидал. Итоговые цифры по 2024 году появятся только в 2025-м, но если посмотреть данные наблюдений за последние сто лет, этот паводок не является рекордным. В 1942-м Урал точно поднимался выше. Только сейчас реке пройти было негде. В Оренбурге начиная от Нежинки все застроено. И три мостовых перехода снижают пропускную способность поймы. И новую набережную река снесла, потому что для воды это дополнительное препятствие. В 1970-х мы участвовали в обсуждении генплана Оренбурга, тогда запрещалось строить в пойме, и — не строили! А потом начало распространяться мнение, что Урал стал маловодным и в случае чего плотины защитят. Многое, конечно, зависит от качества плотины, от того, на какой объем она рассчитана. Но мы ведь не Голландия, где население с помощью дамб отвоевывает себе жизненное пространство. В Оренбуржье-то места предостаточно, а населения мало. Нет, всем  хочется поближе к реке!

— Если плотина перекрывает путь к одному микрорайону, вода движется на соседний? Потому и залило некоторые территории, казавшиеся непотопляемыми?

— Конечно, река искала себе выход. Урал имеет свои циклы маловодья (когда годовой расход воды ниже среднего). Последний из них затянулся на 13 лет, но сейчас, полагаю, он закончился.

— Маловодным 2024-й точно не назовешь: к весеннему потопу еще и летний добавился.

— Летний разлив, связанный с муссонными ливнями, характерен для рек Восточной Сибири — Амура, Селенги. Но там весеннего паводка почти нет. А здесь я таких затяжных сильных дождей в эту пору не припомню. В некоторых районах Челябинской области, у нас — в Кваркенском в июне и июле осадков выпало в 5 — 6 раз больше нормы. В Оренбурге было три нормы. Климат меняется, но мы не знаем, в какую сторону.

Пусть археологи нас изучают!

— Самому Уралу его весенний разлив сильно навредил? Понятно же, что в воду попало много лишнего, и неслучайно в этом году пляжный сезон в Оренбурге был официально отменен.

— Поскольку живем в пойме, в ней же находятся и свалки, и другие отходы нашей жизнедеятельности. Однако у реки очень мощная способность к самоочищению, половодье для того и нужно — оно промывает пойму, убирает все лишнее, хотя для полной очистки, конечно, требуется время. Что-то уплыло, что-то распадается или разбавляется до приемлемых концентраций. В прибрежных лесах и на ериках лежат груды пластиковых бутылок. Что река не смогла унести, то осело на дно, покрывается песком и илом. Археологи будущего это раскопают и станут изучать нашу цивилизацию. Мы ведь тоже находим в пойме реки кости мамонтов и тарпанов, стоянки древних людей…

— Вода в Урале под Оренбургом и всегда-то не прозрачная, а нынче особенно мутная — тоже следствие разливов?

—  Да, причем она не обязательно грязная, а именно мутная. Потому что берега глинистые, река несет много взвешенных частиц. Прозрачная вода там, где быстрое течение и дно каменистое. В Сакмаре она такая, в Губерле.

— Зато после весеннего разлива у нас очень много рыбы!

— Конечно, ее стало больше — вода смыла немало плотин, за которыми частники разводили сазанов, толстолобиков и прочих, и все это богатство сейчас в Урале. При том, что есть еще местные рыбы, есть проходные, как осетровые, и полупроходные. В весеннее половодье к нам традиционно поднялась рыба из Западно-Казахстанской области. Нерест был хороший.

Плавать обречены?

— Понятно, что свалки из поймы нужно убирать, но как-то еще можно помочь Уралу с очисткой? Помнится, когда-то на реке драги работали…

— Чистить дно — мартышкин труд. Он требует колоссальных затрат, но через год-два результатов уже не будет видно. Хотя можно расчищать у водозаборов, в пределах городов и у мостовых переходов. Однако лучше просто не мусорить. Не надо превращать реку в канаву! Наши предки знали — в пойме нельзя не только селиться, но и пахать ее. На создание пойменного чернозема требуются тысячелетия, а потом приходит человек с плугом, и весной весь плодородный слой смывается. К сожалению, сегодня водоохранная зона существует лишь формально. Согласно Водному кодексу РФ, для рек протяженностью более 50 километров она составляет всего 200 метров — на них распространяются ограничение хозяйственной деятельности, запрет  размещать кладбища, отходы и так далее. В этом году знаки «Водоохранная зона» затопило. Если мы действительно хотим защитить Урал от загрязнения, нужно измерять не метрами, а шириной зоны регулярного затопления, то есть, поймой. Ширина поймы Урала выше Оренбурга достигает 3 километров, а ниже доходит до 8 км.

— Если маловодье и многоводье на Урале под Оренбургом имеют определенную цикличность, значит ли это, что в 2025-м нас снова затопит?

— (Смеется). Чем больше знаешь, тем неохотней даешь прогнозы. Да, циклы продолжаются от трех и, как видим, до тринадцати лет, но в этих рамках тоже может быть год, выбивающийся из общего ряда. И совсем необязательно в 2025-м случится такое же резкое потепление, а без него столь катастрофических последствий для граждан уже не будет. Но в целом, если продолжим жить в пойме, мы обречены периодически плавать.

Васса ЯКУШЕВА
Фото предоставлено Институтом степи УрО РАН