29 жителей Оренбуржья вернулись из плена с начала СВО

Очередной российско-украинский обмен военнопленными состоялся 17 июля (на фото). Домой вернулись 95 бойцов, среди них двое жителей Оренбургской области. За каждым таким обменом стоит колоссальная дипломатическая работа обеих сторон.

Жительница Оренбургского района Ирина почти полгода жила как на пороховой бочке. Её супруг Александр, участвовавший в спецоперации, всё это время не выходил на связь. Поиски бойца через командиров воинских частей и общественные организации результата не давали.

– Хуже всего, когда ты не знаешь, что с твоим родным человеком, жив он или нет. Сейчас скажу страшное, но даже если бы пришла похоронка, стало бы спокойнее на душе. По крайней мере, была бы ясность, – вздыхает Ирина.

Александра не было ни среди живых, ни среди мёртвых. Июньской ночью супругу бойца разбудила эсэмэска с украинского номера: «Привет, любимая моя. Со мной всё хорошо, лежу в госпитале, всё самое страшное уже позади. Александр».

– В ту ночь я больше не смогла уснуть. Разбудила детей, сказала, что папа жив. Мы обнялись, плакали целый час. В душе поселилась вера, что Саша скоро вернётся, – вспоминает женщина.

Александр вернулся. Больной, измождённый, но счастливый. Говорит, видел настоящий ад.

– Он служил штурмовиком. Во время очередного задания вместе с группой сослуживцев попал под обстрел. Пуля попала супругу в голову, угодила под каску. Очнулся, когда всё стихло. Рядом трупы, в воздухе запах пороха и крови. Во рту земля, зрение почти пропало. К нему шли какие-то два силуэта, муж попросил воды. Воду ему дали, тогда-то он и рассмотрел вблизи мужчину. У него была нашивка с флагом Украины, – передаёт слова Александра Ирина.

Александру завязали глаза, на руки надели наручники и куда-то повели. От боли боец потерял сознание. Пришёл в себя уже в каком-то здании. Рядом за столом сидел человек в погонах, говорил по-русски, но с украинским акцентом, начал проводить допрос.

– Саша говорил, что ответы из него не выбивали, допрос вёлся спокойно, да и вообще в плену его не били. На мои расспросы, откуда тогда у него синяки, муж смолчал, – продолжает Ирина.

Женщина говорит, что о нахождении в плену супруг рассказывает крайне мало даже ей, не говоря уже о журналистах, которые хотят взять у него интервью. На контакт он не идёт, видно, слишком сложно вспоминать пережитое.

– А может, какую бумагу подписывал о неразглашении, кто его знает, – вздыхает супруга.

В марте 2022 года Интернет облетело видео допроса военнопленного из Оренбуржья представителями украинских спецслужб. Ролик небольшой, длительностью чуть больше двух минут. Но какой ёмкий!

Перед нами боец в камуфляже, лица своего он не скрывает, сзади на стене висит украинский флаг. Голос за кадром просит его представиться. Молодой человек говорит, что зовут его Рамазан Киликенов, 1997 года рождения, родом из села Каменного Первомайского района. В Донбассе Рамазан служил в звании ефрейтора, был водителем БТР-82 АМ. Далее боец называет номер воинской части и имена командиров.

– Какая команда поступала? Что захватить на территории Украины? – спрашивают у россиянина.

– Цель я не знаю. Просто шёл за своей колонной и всё, – отвечает Рамазан.

Боец рассказывает, что при пересечении границы он отстал от колонны, в которой насчитывалось порядка 10 – 20 машин. Его бронетранспортёр попал под шквальный обстрел из БМП-2, но остался на ходу. На этом видеозапись допроса обрывается. Примечательно, что беседа велась спокойным тоном, на русском языке.

Что стало с Рамазаном? Где он сейчас? Мы позвонили в администрацию Красновского сельсовета Первомайского района, к которому территориально относится село Каменное, чтобы получить хоть какую-то информацию о семье бойца.

– Он только родился в Каменном, но уже давно здесь не проживает. Ещё когда был школьником, с родителями переехал в Самарскую область, – рассказала заместитель главы сельсовета Светлана Матухнова.

Никаких следов нет и в аппарате уполномоченного по правам человека в Оренбургской области. Бывает, что в аппарат обращаются за помощью родственники военнопленных из других регионов, но Рамазана Киликенова никто не ищет – в базе нет его данных.

Тема защиты прав оренбуржцев – участников СВО находится в поле зрения специалистов аппарата уполномоченного с самого начала спецоперации. Первое обращение поступило в марте 2022 года, ведётся специальный учёт таких запросов.

Особая категория – обращения от родственников попавших в украинский плен. Такие письма, пронизанные болью, поступали и поступают из Оренбурга, Орска, Бузулука, Шарлыка, Адамовки, из многочисленных сёл области.

– По работе с обращениями родственников военнослужащих, попавших в плен, сообществом уполномоченных по правам человека в субъектах РФ выработан единый алгоритм действий. После получения информации о предположительном нахождении бойца в плену региональным омбудсменом подготавливаются письма уполномоченному по правам человека в Российской Федерации об уточнении действующего статуса военнослужащего и оказании содействия в возвращении его из плена. Вся информация аккумулируется в аппарате федерального омбудсмена. Он выступает как представитель всех региональных правозащитников во взаимодействии с Минобороны России, – поясняет уполномоченный по правам человека в Оренбургской области Анатолий Чадов.

Федеральный омбудсмен поддерживает прямой контакт с Международным комитетом Красного креста. Налажена работа и с украинским омбдусменом в интересах граждан обоих государств, есть договорённости о посещении соответствующими аппаратами военнопленных.

Однако на урегулирование вопросов обмена влияет множество обстоятельств, не зависящих от российской стороны. Каждому обмену предшествует долгий и напряжённый переговорный процесс.

Известно, что в годы Великой Отечественной войны ставили знак равенства между сдавшимися в плен и изменниками Родины. Это делалось с подачи высшей государственной власти. 16 августа 1941 года вышел приказ № 270 Ставки Верховного главного командования «О случаях трусости и сдачи в плен и мерах по пресечению таких действий», разъясняющий, кто из военнослужащих Красной армии должен считаться дезертиром и предателем. Приказ был подписан Сталиным, Молотовым, Будённым, Ворошиловым, Тимошенко, Шапошниковым и Жуковым. В прессе он, как и последующие приказы такого рода, до смерти Сталина не публиковался, однако его следовало «прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах и штабах».

По учебникам истории мы знаем, что вернувшиеся из фашистского плена советские солдаты подвергались проверкам, проходили через НКВД и попадали прямиком в ГУЛАГ. Однако, согласно архивным данным, по статье о госизмене было осуждено менее 10 процентов бывших пленных. Остальные же снова вставали в армейский строй, отправлялись на фронт или же трудились в сельском хозяйстве, на заводах, но не в качестве штрафников или заключённых, а наравне с обычными гражданами.

Несмотря на то что бывшие военнопленные становились «чистыми», всё равно в обществе смотрели на них косо. Тема трусости и измены Родине активно обсуждалась на страницах советских газет.

Сейчас другие времена. Военнопленных в обществе не считают предателями, ведь ситуации бывают разные. В Уголовном кодексе РФ есть статья 352.1 «Добровольная сдача в плен». Она одна из самых «молодых», введена в сентябре 2022 года после начала частичной мобилизации. В пленуме Верховного суда поясняют, что если военнослужащий был не способен сопротивляться по своему физическому состоянию, например, при тяжёлом ранении или контузии, состава преступления нет. При этом военного, который впервые сдался в плен, тоже могут освободить от уголовной ответственности, если он принимал меры для своего освобождения, не совершил во время пребывания в плену других преступлений или самостоятельно вернулся в часть. На данный момент осуждённых по новой статье в Оренбуржье и в целом по стране нет. Военнослужащие говорят, что из плена обменивают в основном тех бойцов, которые не представляют какой-либо ценности для украинской стороны.

– Они для них как разменная монета. Наши офицеры у них в плену сидят уже 2 года, их никто не отпускает, – говорит военный из Оренбурга, пожелавший не называть своего имени.

За вернувшимися из плена сохраняются все льготы, пособия, довольствия, полагающиеся участникам СВО, их не лишают орденов и медалей. Однако в армейских кругах на тему военного плена наложено негласное табу, бойцы стараются её не обсуждать – об этом говорят оренбуржцы, которые вернулись со спецоперации.

– Нет сегодня более важной темы, чем наша победа, чем сопереживание, соучастие и максимальная помощь участникам специальной военной операции и членам их семей, – отметил Анатолий Чадов, уполномоченный по правам человека в Оренбургской области. – Под эту задачу перестроена работа всего аппарата.

Количество обращений стабильно растёт. Если в 2022 году их было 85, то в 2023-м уже 381. С начала 2024 года количество обращений уже составило более 260, родственники обращаются ежедневно.

Главная причина не в том, что права нарушаются чаще, а в том, что институт государственной правозащиты в условиях СВО стал более востребованным, узнаваемым, повысилась эффективность его работы. И граждане год от года становятся более требовательными к соблюдению своих прав.

Антон ПИЧУРИН, газета «Оренбуржье»

Фото: Telegram-канал Татьяны Москальковой